Contact establishing tactics in russian speaking, kazakh speaking and english speaking trial discourse

Full Text

Известен тот факт, что коммуникативное воздействие преследует цели когнитивного и коммуникативного плана, которые могут быть реализованы посредством ряда стратегий коммуникативного воздействия. На сегодняшний день теория коммуникативных стратегий является составной частью теории коммуникации, а теория коммуникации, в свою очередь, опирается на идеи прагмалингвистики, риторики, социолингвистики, когнитологии, психолингвистики, теории диалога и теории языковой личности. Коммуникативные стратегии определяются как последовательность действий, направленных на реализацию интенций говорящего, оказывающих воздействие на адресата с целью изменения его языковой картины мира в ситуации конфликта с учетом особенностей коммуникативной ситуации, социальных ролей коммуникантов, а также их личностных характеристик. Отметим, что коммуникативные стратегии реализуются в определенной сфере коммуникации, они привязаны к определенному типу дискурсивного взаимодействия, при этом коммуникативные стратегии в соответствии с их институциональными признаками закрепляются за теми или иными социальными институтами и ролями. Проанализировав ряд аутентичных текстов, мы выделили основные коммуникативные стратегии, используемые их участниками в соответствии с их статусно-ролевыми характеристиками и целями: стратегию обвинения, стратегию защиты и стратегию эмоционального воздействия. Стратегия обвинения определяет принцип построения коммуникативного поведения прокурора, в свою очередь речевое поведение адвоката, представляющего интересы подсудимого, реализуется через использование коммуникативной стратегии защиты. Коммуникативная стратегия эмоционального воздействия, направленная на привлечение судей и присяжных на свою сторону, используется всеми участниками дискурса. Все рассмотренные стратегии реализуются через определенный набор коммуникативных тактик. В данной работе мы остановимся на реализации в рамках стратегии эмоционального воздействия контактоустанавливающих тактик создания круга «своих», создания круга «чужих» и комплимента. В основе тактик создания круга «своих» и создания круга «чужих» лежит прагматическая семантика общности ценностей, норм [4. С. 7]. Категория «свой-чужой» рассматривается по-разному представителями судебного процесса. Так, прокурор, на наш взгляд, выделяет в категорию «своих» всю аудиторию, включая судью и присяжных, к категории «чужих» он, в свою очередь, относит подсудимого, который преступил нормы общества, пренебрег его ценностями; и, в силу профессионального статуса, в эту категорию также включается адвокат, вынужденный защищать интересы преступника. Отношение к адвокату со стороны прокурора в этой ситуации двоякое: с одной стороны, адвокат защищает чуждые интересы, следовательно, он - «чужой»; с другой стороны, он является представителем закона и юридического сообщества, как и прокурор, т.е. является «своим». Кроме того, сам адвокат не нарушает нормы общества и придерживается его базовых ценностей. Та же картина наблюдается и в отношении адвоката к прокурору. Все вышеприведенные соображения подталкивают нас к введению термина «условно чужой» по отношению к процессуальным оппонентам, что объясняется ситуативной, а не перманентной конфронтацией, которая исчезает по окончании судебного процесса. Остановимся подробнее на реализации тактик создания круга «своих» и круга «чужих», принимая во внимание тот факт, что эти тактики реализуются, на наш взгляд, одновременно и параллельно: создавая круг «своих» мы одновременно очерчиваем его границы, помещая субъектов, не соответствующих определенным ценностным параметрам, в круг «чужих». В нашей коммуникативной ситуации прокурор и адвокат активно создают круг «своих», пытаясь вовлечь в него в первую очередь присяжных и судей, а также по возможности всех наблюдателей судебного процесса. Если же дело резонансное, «громкое», то этот круг «своих» не ограничивается непосредственно участниками процесса, а включает в себя всё общество или даже мировое сообщество. В задачу адвоката, помимо этого, входит включение подсудимого в круг «своих» и доказательство того, что он имеет право там находиться. Тактика создания круга «своих» в ситуации судебного процесса базируется на аксиологическом компоненте, поскольку оценочность является непременным качеством категории «свой-чужой», причем «свой» в рассматриваемой нами ситуации всегда оценивается положительно, а «чужой» - отрицательно. При создании круга «своих» юристы, в большинстве случаев, апеллируют к общечеловеческим ценностям, таким как справедливость, честность, гуманизм, семья, добрая воля, разум, здравый смысл. Русскоязычные и казахоязычные юристы, помимо общечеловеческих ценностей, апеллируют к ценностям, принятым непосредственно в этих обществах, таким как коллективизм, уважение старших, почитание женщины-матери, общественное согласие, толерантность. У американских юристов также есть свои излюбленные темы, такие как американский патриотизм, демократия, политкорректность, борьба с терроризмом, возможность реализации «американской мечты», индивидуализм, свободный выбор. Проиллюстрируем вышеозначенные положения рядом примеров: 1) Апелляция к общечеловеческим ценностям: гуманизм, сострадание «…what we are pleading, what we will prove - and it will be proved beyond doubt - is that he does suffer from Asperger's. It means that he is susceptible to a kind of panic state, that trauma is and of itself brings on a panic state in that kind of personality. It's the kind of personality that runs from trouble rather than trying to come to grips with it and solve problems. … It is real. This kind of mental ailment is just as real a disease as cancer or tuberculosis or typhoid or any other kind of ailment. And we're going to demonstrate it» (The Galveston County murder). Адвокат доказывает, что подсудимый болен, апеллирует к чувству сострадания по отношению к слабым, больным. Беспомощное состояние больного описывается очень подробно и эмоционально; при этом автор прибегает к целому ряду стилистических приемов, таких как эмоционально окрашенные лексические единицы (plead, suffer, to come to grips), эпитеты (panic state, real disease, normal people), сравнение (just as real a disease as cancer or tuberculosis or typhoid, the kind of syndrome that besets normal people), метафоры (run from trouble, come to grips with it and solve problems). Для придания оттенка научности и усиления компонента объективности адвокат прибегает к включению в свою речь медицинской терминологии: как общеупотребительного ее пласта (panic state, trauma, mental ailment, disease, cancer, tuberculosis, typhoid, syndrome), так и специальной терминологии (Asperger's). Апелляция к состраданию, сочувствию слабым и больным реализуется практически в любой культуре, построенной на принципах гуманизма. Приведем для сравнения отрывки из русскоязычного и казахоязычного источников, авторы которых отталкиваются от аналогичных посылок: «Можно ли сегодня содержать Алексаняна под стражей? Будет ли он в мучениях пребывать свои последние дни, испытывать те страдания, которые он сейчас испытывает, либо все-таки этот отпущенный срок проведет вместе с людьми, которых он любит, которые любят его, с членами его семьи, может быть, это скрасит немножко его горькие будни... Мы сегодня, уважаемые члены коллегии, мы просто взываем к вашему милосердию, к человеческому состраданию» (Дело Алексаняна). «…Р.Д. Абиевтің жағдайын жеңілдететін мән жайлар бар: ол кінәсін шын жүрегінен мойындап, қатты өкініп отыр... денсаулығы жоқ, туберкулез аурумен аурады» (Протокол по делу Тиналиевой). обманутое доверие «Betrayal! These innocent children placed their trust in these two teachers and the teachers betrayed them» (The McMartin Preschool Abuse case). Прокурор апеллирует к идее доверия, которое дети проявляют к старшим, а особенно к учителям, традиционно считающимся примером для подражания в любом обществе. Тем более чудовищно преступление, совершенное взрослыми против детей. На эмоциональном уровне идея неоправданного доверия реализуется при помощи эпитетов (innocent children), употребления антонимической пары («trust - betrayal» - «доверие - предательство»). Предательство, нечестность в отношении слабых (детей) порицаются в любом обществе. Приведем для сравнения отрывок из речи русскоязычного адвоката, который также в качестве одного из обоснований более мягкого наказания для несовершеннолетних преступников выдвигает идею о том, что равнодушие общества, обманутое доверие детей подтолкнуло их к совершению преступлений: «Ваша честь! Их не могли защитить родители, которые пытались защитить их интересы обращениями в правоохранительные органы, т.е. принимая единственно законное решение. Их не захотели защитить правоохранительные органы, которые просто игнорировали обращение родителей. Им оставалось только самим решить эти вопросы путем объединения и взаимной помощи» (Дело Иванова). высшая ценность человеческой жизни «Первое право человека, закрепленное во всех международно-правовых актах, - это право на жизнь. Первая нравственная заповедь, объединяющая все мировые религии - “Не убий”. В пяти фразах, составляющих цитату, восхваляется убийство, прославляется геноцид. Автор “Возвращения” предстает в общественном мнении, в глазах каждого, прочитавшего статью Казинцева, как изувер, внушающий отвращение и ужас, не заслуживающий ничего, кроме осуждения и презрения» (Дело журнала «Наш современник»). Адвокат прямо указывает на то, что процитированный в одном из изданий текст из произведения, якобы написанного его подзащитным, противоречит общепринятым нормам морали и нравственности. Приведенный отрывок эмоционально насыщен, нетрудно догадаться о позиции его автора. Аксиологический компонент выражается при помощи следующих стилистических средств: эпитетов (изувер), цитаты из «Библии» («Не убий»), фразеологической единицы (нравственная заповедь), эмоционально окрашенных слов с отрицательной семантикой (осуждение, отвращение, ужас, презрение), оксюморона (восхваляется убийство, прославляется геноцид). 2) Обращение к ценностям, принятым в русскоязычном и казахоязычном сообществах: «Қылмыстық іс әрекетін жеңілдететін мән-жайларға оның істеген қылмысын толық мойындап, сол себепті ол сотталған болып саналмайды, жақсы мінезделетінін, отбасы жағдайын, үш баласы бар екенін, ...нашақорлықтан емделуді қажет етпейтіндігін ескеруді сұраймын» (Протокол по делу Ашимбаева). Адвокат апеллирует к семейным ценностям (отбасы жағдайын, үш баласы бар). «Я хочу, чтобы после оглашения приговора девять пар глаз засияли счастливым блеском; чтобы девять мам впервые за пять месяцев уснули спокойно; чтобы девять отцов на видном месте в квартире повесили ремни как напоминание о действенном методе воспитания. Этих детей еще можно направить в нужное русло» (Дело Иванова). Адвокат апеллирует к семейным ценностям, принятым в российском обществе, а также ссылается на один из «действенных» и проверенных временем и традицией методов воспитания - «обучение ремнем»; подчеркивается необходимость перевоспитания и исправления. 3) Апелляция к мотивам политкорректности, борьбы с терроризмом и «американской мечте»: «And he rejoiced in the death and destruction, because he knew he had done his part to kill Americans, and that the plot had succeeded. Now, he caused the deaths by lying to federal agents about what he was doing in the U.S., and his lies permitted his al Qaeda brothers to go forward, and that's what they did» (The Moussaoui case). Терроризм стал одной из самых актуальных проблем, с которой столкнулось американское общество, поэтому идея объединения общества в борьбе против терроризма необычайно популярна на сегодняшний день в США. В данном отрывке принадлежность подсудимого к одной из террористических группировок переносит его в разряд «чужих», исключая из круга «своих». Идея чуждости реализуется при помощи ряда приемов: слов с отрицательной коннотацией, с семантикой «разрушение, смерть» (death, destruction, kill); оксюморона (rejoiced in the death and destruction); аллюзии (his al Qaeda brothers); эвфемизма (to go forward). Упоминание террористических заговоров против Америки и американцев (he had done his part to kill Americans, the plot) довольно часто эксплуатируется в американской лингвокультуре, причем в различных сферах жизни общества: политике, СМИ и даже в области права с целью привлечения представителей гражданского общества на свою сторону. «Did he lie when he testified here in this courtroom saying that he did not use racial epithets in the last 10 years? Yes. Is he a racist? Yes» (O.J. Simpson murder case). Прокурор апеллирует к идее политкорректности, под которой мы понимаем негласное табу на употребление слов и выражений, считающихся оскорбительными для представителей определенных групп общества, выделяемых по признаку расы, пола, вероисповедания и т.п. [7. С. 71-79]. Юрист подчеркивает, что один из свидетелей игнорирует общепринятую концепцию политической корректности, а значит, исключается из круга «своих», поскольку обвинение в расизме считается одним из самых серьезных в современном американском обществе: если человека считают расистом, слушающие, как правило, пытаются дистанцироваться от него, по крайней мере, на публике. Еще одним ресурсом создания «круга своих» выступает введение в текст прецедентных феноменов. Теория прецедентности впервые была предложена и обоснована Ю.Н.Карауловым. К числу прецедентных он относит «готовые, интеллектуально-эмоциональные блоки, хорошо известные в обществе и постоянно используемые в коммуникации» [2. С. 216]. В соответствии с современной концепцией прецедентности выделяются следующие виды прецедентных феноменов: прецедентные имена, прецедентные высказывания, прецедентные тексты и прецедентные ситуации (Гудков; Захаренко; Красных). Приведем ряд примеров введения прецедентных феноменов различного плана с целью создания круга «своих»: «The Brady Bill could have been defeated in Congress if gun owners had become more involved in electing officials and communicating to those officials what was expected to them. The Brady Bill will pass by the thinnest of margins» (The Moussaoui case). Несомненно, имеется в виду закон об ограничении на ношение оружия (the Brady Handgun Violence Prevention Act), принятый Конгрессом США в 1993 г. Юрист ссылается на прецедентный текст, а именно на принятый закон, стремясь подчеркнуть, что проблема неоправданного применения оружия в стране не решена, несмотря на существующий закон, поэтому население, т.е. «свои», по-прежнему находится под угрозой со стороны «чужих» - тех, кто применяет это оружие. «They recognize they didn’t have clear and unambiguous evidence. They knew the evidence was susceptible of more than one reasonable interpretation… And they’ve been desperately looking for that smoking gun» (The Wig Shop murder case). Чтобы понять, о чем говорит адвокат в вышеприведенной ситуации, необходимо помнить о значении фразеологизма «that smoking gun», т.е. «неопровержимое доказательство». Введение данного прецедентного высказывания соответствует контексту ситуации, в которой адвокат подчеркивает, что следствию не удалось привести неопровержимых доказательств вины подсудимого. «21 убитый, несколько сот раненых. Безусловно, трагедия. Но чтобы имела она, как пишет Казинцев, “мало аналогий даже в кровавом ХХ веке”?! И такое утверждается в ноябре 1990 г., когда совсем недавно у нас только были Сумгаит, Фергана, Тбилиси, Сухуми, Баку, Ош, Душанбе, Вильнюс, Карабах, когда состоялся Тянь-Ань-Мыньский кошмар с многими тысячами жертв» (Дело журнала «Наш современник»). Адвокат приводит целый список «горячих» точек на территории бывшего Советского Союза, где разгорелись межнациональные конфликты, призывая общество объединиться против людей, пытающихся вновь сыграть на национальных чувствах людей: «свои», т.е. здоровое общество, должны противостоять «чужим», т.е. тем, кто создает политический капитал, разыгрывая национальную карту в многонациональном и поликультурном обществе. «По Казинцеву выходит, что термин “враг народа” внедрен в лексикон советского человека еврейскими националистами» (Там же). Адвокат обращается к прецедентным ситуациям, связанным с историей СССР, тем самым солидаризируясь с аудиторией, в состав которой, несомненно, входят люди, знающих историю страны и способные понять все нюансы описываемой ситуации, т.е. адвокат создает привилегированный круг «своих» - людей мыслящих, образованных, способных извлекать уроки из истории. «Поэтому я, безусловно, думаю, что политическая ответственность на Рамзане Кадырове за это происшествие есть» (Дело Орлова). Введение в качестве прецедентных имен действующих политических и общественных деятелей вызывает феномен узнавания, а ассоциации, связанные с ними автоматически делят людей на «своих» (сторонников, единомышленников) и «чужих» (противников). В ходе судебных процессов по «громким» делам такой прием помогает мобилизовать моральные ресурсы общества, поддерживать интерес к процессу. «Уважаемый суд, уважаемые участники процесса, сегодня мы заканчиваем рассмотрение уголовного дела в отношении организаторов выставки “Осторожно, Религия!”, проведенной в период с 14 по 18 января 2003 г. в Музее и общественном центре имени А.Д.Сахарова» (Речь прокурора Новичковой). Прокурор вводит прецедентные феномены: прецедентное имя (А.Д.Сахаров) и аллюзию на прецедентную ситуацию (Осторожно, Религия!) с целью идентификации и характеристики произошедшего события, а также привлечения внимания общества. Со стилистической и аксиологической точки зрения особого внимания заслуживает аллюзия на прецедентную ситуацию, предупреждающую об опасности чего-либо: «Осторожно, ... !». В русской лингвокультуре предупредительные надписи носят, как правило, императивный, прескриптивный характер, они отличаются также краткостью и информативной емкостью. Например: «Осторожно, дети!», «Осторожно, окрашено!», «Осторожно, злая собака!» и т.п. Второй элемент подобной фразы является источником опасности, поэтому, видя лозунг «Осторожно, Религия!» читатель делает вывод об опасности, которую представляет собой религия. Однако с такой точкой зрения согласятся далеко не все представители общества, поэтому лозунг вызывает разделение гражданского общества на «своих» и «чужих», подталкивает к дискуссии, в ходе которой возможно решение важных вопросов. «Қазіргі таңда «берсе қолынан, бермесе жолынан» деп өзі секілді екі аяқты пендені қорқытып, болмаса өмірін қиып, дүние-мүлкі мен қаражатын қарашылықпен иемденіп алу шыбын өлтірген қүрлы болмай қалды» (Протокол по делу Жокешбая). Прокурор в своей речи употребляет хорошо известную казахам пословицу, четко характеризующую психологию преступника-грабителя, смысл которой сводится к тому, что если такому человеку не отдают что-то добровольно, он забирает это силой. Прибегая к прецедентному высказыванию, прокурор подчеркивает свою близость к народу, знание идиоматики и паремии, что, несомненно, не только оживляет речь, разряжает напряженную обстановку, но и импонирует слушателям. ««Сөзіне -сөз демекші» бүгін біз….». Прокурор, приступая к изложению обстоятельств совершенного преступления, использует в качестве вводной фразы прецедентное высказывание - идиоматический оборот с целью привлечения внимания и сближения с аудиторией. Итак, при реализации тактик создания круга «своих» и круга «чужих» представители всех рассмотренных нами лингвокультур активно эксплуатируют оппозицию «свой-чужой», где «свой» ассоциируется с понятиями правильный, понятный, а также законный, морально оправданный; а «чужой» - неправильный, непонятный, а также незаконный, аморальный, заслуживающий порицания. Необходимо обратить внимание на то, что при реализации данной тактики используется большое количество лингвостилистических приемов. Так, представители всех трех лингвокультур используют эмоционально окрашенные единицы как с положительной, так и с отрицательной коннотацией, а также эмоциональный синтаксис; вводят прецедентные феномены различных уровней, слова с семантикой обобщения. Однако представители американской и русской лингвокультур прибегают помимо этого также к эпитетам, оксюморону, антитезе, аллюзии, метафоре и в некоторых случаях употребляют эвфемизмы. На наш взгляд, тактики создания круга «своих» и круга «чужих», составляя неразрывное единство, выполняют в речи ораторов аксиологическую, экспрессивную и контактоустанавливающую функции. Однако, помимо этих двух тактик, прокуроры и адвокаты с целью установления и поддержания контакта с фактическим адресатом используют и ряд других тактик, таких как тактика комплимента, тактика имитированного диалога, тактика обращения к жизненному опыту присяжных, тактика аналогии. Рассмотрим подробнее тактику комплимента, поскольку именно она обычно помогает начать разговор, помогает «растопить лед» (break the ice), что чрезвычайно важно для установления какого-либо контакта. Тактика комплимента управляет межличностной дистанцией и является сигналом близости, причем основной функцией комплимента является установление контакта и поддержание дружеских отношений, когда задачей говорящего является расположение собеседника [1. С. 178]. Стереотипные ситуации предопределяют как выбор комплиментов, так и реакцию на них: отклонение комплимента, благодарность, ответный комплимент, что диктуется, прежде всего, культурной моделью [3. С. 34]. В русской и казахской лингвокультурах часто встречается негативная реакция на комплимент, которая может возникнуть у адресата как из-за манеры говорящего делать комплименты, так и из-за некоторых особенностей характера, вызывающих одобрение в данных лингвокультурах, например, скромности, застенчивости, нежелания привлекать излишнее внимание, «выпячиваться», отбиваться от коллектива. Роль комплиментов в западных культурах (особенно в американской), напротив, так велика, что они названы «социальным любрикантом» [6. С. 84]. Негативная реакция на комплимент в американском обществе встречается редко, поскольку в данной коммуникативной культуре не принято спорить с собеседником или руководствоваться при ответе на комплимент ложными представлениями о скромности [5. С. 140-148]; также нет стремления к проявлению коллективизма, ценится индивидуализм, непохожесть на других, успешность. В связи с особенностями восприятия и использования комплимента в лингвокультуре, а также особенностями судебного процесса (западная модель отличается большей состязательностью, необходимостью привлечения на свою сторону присяжных), тактика комплимента наиболее часто используется юристами американской лингвокультуры. Приведем ряд примеров, иллюстрирующих данное положение: «We're a nation that's governed by laws and the Constitution.We try to provide equal justice to everyone. Our Constitution guarantees to all defendants the right to a jury trial. And that is why you are here, as a check against the abuse of government power, with roots in the law as far back as the Magna Carta. And for serving we all thank you and appreciate your time» (The Moussaoui case). Юрист прибегает к развернутому многоплановому комплименту в сочетании с тактикой создания круга «своих». Первый план - глобальный комплимент - комплимент всей нации, всему народу, реализуемый при помощи ряда аргументов: 1) nation that's governed by laws and the Constitution (опора на закон, подкрепленная ссылкой на Конституцию, к которой представители американской лингвокультуры проявляют неподдельное уважение, а также апелляцией к патриотизму, чрезвычайно развитому в американском обществе); 2) equal justice to everyone (эксплуатация популярной идеи «страны равных возможностей», а следовательно, равных прав для всех граждан); 3) Constitution guarantees…the right to a jury trial (референция к Конституции, подкрепленная олицетворением, при котором Конституция уподобляется человеческому существу, способному гарантировать определенные права и свободы). Второй план - локальный комплимент, направленный непосредственно на фактического адресата - присяжных, который также имеет сложную структуру и реализуется через набор импликатур: 1) as a check against the abuse of government power (апелляция к традиционной в американском обществе идее сдержек и противовесов, баланса властных полномочий, который обеспечивает справедливое рассмотрение всех важных вопросов); 2) roots in the law as far back as the Magna Carta (апелляция к традиционным в западной культуре ценностям, введение прецедентного имени Magna Carta, являющегося в западной культуре синонимом закона); 3) we all thank you and appreciate your time (подчеркнутое внимание к личности каждого, уважение к личному вкладу индивида в реализацию общей идеи правосудия). Кроме того, прокурор дает понять присяжным, что ценит их личное время, что крайне актуально в западной культуре, в которой время рассматривается как одна из основных ценностей. Итак, юрист очень грамотно сочетает апелляцию к основным для западного общества ценностям (индивидуализму, пунктуальности, справедливости по закону, патриотизму) с обращением к традиции, бытующей в обществе. «I know my personality, I’ve done this for years, I know there are many people that will turn off to my clients because they’ll look to this lawyer and say this guy, uh-uh. I know that we’re dealing with extraordinarily experienced, competent, extraordinary lawyers. I know Mr. Dusek is a veteran prosecutor. Mr. Clarke is an extraordinary lawyer. You can’t use that as bias against Mr. Westerfield. You decide this is personality contest, usually we lose. This is not a personality contest. This is about a pursuit for the truth» (The Van Dam murder case). В данном случае юрист сталкивается с серьезной проблемой - его процессуальными оппонентами являются известные юристы, репутация которых работает на них априори, и это влияние чрезвычайно трудно преодолеть или нейтрализовать. Молодой юрист решает эту проблему при помощи тактики комплимента процессуальным оппонентам в ходе судебного процесса, подчеркивая их заслуги и статус при помощи многочисленных комплиментарных эпитетов (we’re dealing with extraordinarily experienced, competent, extraordinary lawyers, veteran prosecutor) на фоне принижения собственной значимости за счет пренебрежительной самохарактеристики (this guy, uh-uh) с одновременным выдвижением идеи о том, что интересы дела должны превалировать, а личностные характеристики и репутация процессуальных оппонентов - отойти на второй план (This is not a personality contest. This is about a pursuit for the truth). Применение тактики комплимента в данном случае преследует также ряд других целей: 1) «связать руки оппонентам», сделать неэффективными тактики самопрезентации и дискредитации с их стороны, поскольку в этом уже не будет смысла; 2) сыграть на сближение с аудиторией, отождествляя себя с простыми людьми, не отягощенными регалиями; 3) актуализировать лишний раз идею равенства всех граждан перед законом, заложенную в менталитете каждого представителя любой западной лингвокультуры вообще и американской в частности. В русской и казахской лингвокультурах тактика комплимента не находит широкого распространения в институализированных дискурсах, эти лингвокультуры тяготеют к крайней формализации подобных сфер, четкому следованию социальным сценариям определенных действий. Следует отметить, однако, что в рассмотренных текстах речей русских и казахских юристов нами все же были выявлены некоторые случаи применения тактики комплимента, но комплименты в большинстве случаев построены на импликатурах, не имеют прямой адресации, чаще объектом комплимента становятся действия субъектов или последствия этих действий, а не сами субъекты и их положительные, исключительные качества. Приведем несколько иллюстративных примеров: «Впервые в моей многолетней практике кассатора, вступающего в дело после вынесения приговора, я не написал собственной жалобы. Причина тому - высокое качество кассационных жалоб моих товарищей по защите, отстаивавших невиновность Григория Пасько в суде первой инстанции» (Дело Пасько). Комплимент юриста в отношении коллег направлен на фактического адресата: суд и присяжных, целью его является желание подчеркнуть профессионализм команды, убедить слушателей в компетентности защиты. Адвокат не прибегает к персональной адресации, не выделяет какие-либо личные или профессиональные качества отдельных индивидов, вводит прием обобщения, тем самым подчеркивая тот факт, что вся команда, работавшая по делу, отличается высоким профессионализмом. Казахстанские юристы еще менее, чем российские, склонны к отклонениям от существующего протокола, избегают комплиментарных или других дополнительных характеристик. Их комплименты чаще всего носят характер формальной вежливости, крайне клишированы по форме и содержанию. В рассмотренных нами текстах были выявлены примеры псевдореализации тактики комплимента со стороны защиты, причем комплименты касаются исключительно аспекта правильности рассмотрения обстоятельств дела и определения меры наказания: «Мен қорғауымдағы сотталушы Абиев Р.Д. кінәсін дәлелденгені және оның қылмыстық іс әрекеті дұрыс дәрежеленгені жөнінде дау жоқ, бұл жерде мемлекеттік айыптаушының пікірін қолдаймын» (Протокол по делу Абиева). Тактика комплимента во всех приведенных примерах представляет собой попытку солидаризации с мнением обвинения, поиска компромисса, снятия напряженности, устранения конфронтации. Итак, при реализации тактики комплимента мы наблюдаем ярко выраженные различия у представителей рассматриваемых нами лингвокультур как в частотности применения, так и в форме репрезентации и объектах комплиментарных высказываний. Так, представители американской лингвокультуры используют тактику комплимента в различных сочетаниях, выстраивают ее при помощи разнообразных выразительных средств, объектами комплимента являются как процессуальные оппоненты, так и присяжные, судьи, свидетели, причем комплименты, как правило, хорошо продуманы, относятся к какой-либо специфической особенности адресата или его действий. Среди стилистических приемов особенно часто привлекаются: эмоциональные эпитеты с мелиоративной и пейоративной коннотацией, метафора/олицетворение, прямая адресация, импликация, модальность. К комплиментам в равной степени прибегают как прокуроры, так и адвокаты на разных стадиях судебного процесса. Русскоязычные юристы также прибегают к тактике комплимента, хотя и значительно реже, при этом они стараются избегать прямых референций, обращают комплимент на положительные, по их мнению, стороны действий суда или присяжных. Казахоязычные юристы стараются строго придерживаться протокола судебного заседания, редко прибегают к тактике комплимента, при этом предпочитают пользоваться клишированными формулировками и не стремятся к применению разнообразных выразительных средств. Выявленные нами различия коренятся в особенностях менталитета: в общем отношении к комплименту в разных лингвокультурах, в представлениях разных народов об уместности комплимента в речевых ситуациях институциональных дискурсов. Итак, к контактоустанавливающим тактикам стратегии эмоционального воздействия прибегают все участники судебного процесса, но существуют определенные различия в их применении. Так, тактики создания круга «своих/чужих» реализуются в речах всех представителей, но англоязычные авторы при этом подчеркивают персональную ответственность индивида за совершенное преступление, в то время как русско- и казахоязычные уделяют особое внимание моральной оценке действий обвиняемого. Отметим также, что американские ораторы эффективно используют тактику комплимента, в то время как русско- и казахоязычные авторы более сдержанны в выражении собственного мнения, стараются придерживаться официального протокола. Нами также было отмечено, что реализация тактик в рамках стратегий коммуникативного воздействия осуществляется через использование различных стилистических приемов и выразительных средств, причем частотность их применения и комбинации, в которых они встречаются, также отражают этнокультурную специфику коммуникативного поведения профессиональных участников судебного дискурса.

About the authors

Lilia Amiryanovna Nefedova

Chelyabinsk State University

Doctor of Philology, Professor Chelyabinsk

Elmira Shavkatovna Nikiforova

A.Baitursynov Kostanay State University

Candidate of Philology Kostanay

References

Supplementary files